Поэты - Пушкину - (стихи), (исп.: Михаил Козаков), (Зап.: 1977г.)
Запись с грампластинки Всесоюзной студии звукозаписи «Мелодия» - Поэтическая композиция «Поэты - Пушкину» в исполнении народного артиста РСФСР Михаила Козакова -
- (1) - «Пушкинскому дому» (А. Блок);
- (2) - «Пушкину» (С. Есенин);
- (3) - «Юбилейное» (В. Маяковский);
- (4) - «Смуглый отрок бродил по аллеям» (А. Ахматова);
- (5) - «Пушкин» (А. Ахматова);
- (6) - «Тема с вариациями» (Б. Пастернак);
- (7) - «Петербургские строфы» (О. Мандельштам);
- (8) - «О Пушкине» (Э. Багрицкий);
- (9) - «Нет, бил барабан» (М. Цветаева);
- (10) - «Пестель, поэт и Анна» (Д. Самойлов);
- (11) - «Баллада о чудном мгновении» (П. Антокольский);
- (12) - «Стихи, написанные в Псковской гостинице» (Я. Смеляков);
- (13) - «Свеча» (Б. Ахмадулина);
- (14) - «Приезжая семья фотографируется у памятника Пушкину» (Б. Окуджава).
Михаил Михайлович Козаков (14.10.1934г., г. Ленинград - 22.04.2011г., г. Рамат-Ган, Израиль) - советский, российский и израильский актёр и режиссёр театра, кино и телевидения, сценарист. Народный артист РСФСР (1980), лауреат Государственной премии СССР (1967) и Государственной премии РСФСР им. братьев Васильевых (1983).
Редактор - Е. Лозинская.
Звукорежиссёр - Ю. Стельник.
Музыкальные заставки - Д. Кривицкого.
Иллюстрации:
М.Козаков
P. S.:
Через несколько дней после гибели Пушкина - лермонтовское «На смерть поэта». Вскоре откликнется Тютчев: «Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет...»
Затем - огромный, более полувека, перерыв: примечательных стихов о Пушкине не появляется; главные события «пушкинианы» - в прозе, публицистике (статьи Белинского, Герцена, речь Достоевского; Аполлон Григорьев восклицает: «Пушкин - это наше всё !»). Вероятно, стихи о первом поэте, к первому поэту могли явиться либо в непосредственной близости к чёрному дню, либо уже на известной исторической дистанции... До 1870-1880-х гг. Пушкин мог бы прожить: в ту пору ещё здравствовали некоторые его друзья. Oпeкушинский памятник в Москве (1880) будто отмерил некий предел, за которым вместо горьких слов: Пушкину могло бы быть и пятьдесят, шестьдесят, восемьдесят, - говорят: «Пушкину сто лет, сто пятьдесят, сто семьдесят пять». В том самом году, когда бронзовый Пушкин поднялся у Тверской улицы в Москве, в то самое лето родился Александр Блок. Всего несколькими годами позже - Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Маяковский, Багрицкий, Есенин, Антокольский... Одно поэтическое поколение, встретившее революцию неполных тридцати или сорока лет... И вот траурное или робкое молчание поэтов о Пушкине прекращается: «Не твоя ли, Пушкин, радость ?», «Смуглый отрок...», «Весёлое имя Пушкин...». Проходят годы. Подрастают поэты 1920-1930-х гг. рождения, дети и даже внуки тому, блоковскому поколению: «И Пушкин вдруг подумал...», «На фоне Пушкина...». Поэты очень разные, друг с другом далеко не во всем согласные, иные - дружившие, другие - не знавшиеся, одних уж нет, другие ещё молоды... Но вот находится артист, интеллигентный ценитель русского поэтического слова, который приглашает тринадцать мастеров сойтись, сесть рядом и поговорить о Пушкине... Не слишком ли дерзко, рискованно: после блоковского тихого прощания - взвихриться по-есенински, от ахматовской музыкальности - к нарочитой разговорности Самойлова, ироничности Окуджавы ? А уж сюжеты, «обстоятельства места, времени, действия» как разнообразны ! Багрицкий «с Пушкиным под Перекопом»; Мандельштам - «над желтизной правительственных зданий» предреволюционного Петербурга; Ахмадулина, Смеляков - здесь, с нами, в конце XX века, но с ним в первой трети XIX века... Артист Михаил Козаков ставит смелый эксперимент и делает открытие. Не раз говорилось о трех типах «взаимоотношений» читателя с Пушкиным, да и вообще с любимым великим художником. Во-первых, когда никто (скажем, ученик начальной школы) знает о поэте то же самое, что и десятки, его однокашников. Скажем, задано выучить «Буря мглою...», и всё выучили, и нечем друг друга удивить: возник Пушкин «коллективный», но ещё нет Пушкина своего. Вторая стадия, вероятно, необходимая для каждого культурного человека и достаточная большинству читателей и ценителей - мой Пушкин; любимые строфы, задушевные мысли... Наконец, третья стадия, счастливый удел немногих мастеров - работа «вместе с Пушкиным»; своеобразное сотворчество - с ним (и конечно с другими любимыми поэтами); работа может быть научной, поэтической, музыкальной, живописной, артистической, но успех её выражается всегда в каком-то пушкинском открытии, автор же с этой минуты - пушкинист, а самом широком и, думаю, самом верном значении этого слова.
- (1) - «Пушкинскому дому» (А. Блок);
- (2) - «Пушкину» (С. Есенин);
- (3) - «Юбилейное» (В. Маяковский);
- (4) - «Смуглый отрок бродил по аллеям» (А. Ахматова);
- (5) - «Пушкин» (А. Ахматова);
- (6) - «Тема с вариациями» (Б. Пастернак);
- (7) - «Петербургские строфы» (О. Мандельштам);
- (8) - «О Пушкине» (Э. Багрицкий);
- (9) - «Нет, бил барабан» (М. Цветаева);
- (10) - «Пестель, поэт и Анна» (Д. Самойлов);
- (11) - «Баллада о чудном мгновении» (П. Антокольский);
- (12) - «Стихи, написанные в Псковской гостинице» (Я. Смеляков);
- (13) - «Свеча» (Б. Ахмадулина);
- (14) - «Приезжая семья фотографируется у памятника Пушкину» (Б. Окуджава).
Михаил Михайлович Козаков (14.10.1934г., г. Ленинград - 22.04.2011г., г. Рамат-Ган, Израиль) - советский, российский и израильский актёр и режиссёр театра, кино и телевидения, сценарист. Народный артист РСФСР (1980), лауреат Государственной премии СССР (1967) и Государственной премии РСФСР им. братьев Васильевых (1983).
Редактор - Е. Лозинская.
Звукорежиссёр - Ю. Стельник.
Музыкальные заставки - Д. Кривицкого.
Иллюстрации:
М.Козаков
P. S.:
Через несколько дней после гибели Пушкина - лермонтовское «На смерть поэта». Вскоре откликнется Тютчев: «Тебя, как первую любовь, России сердце не забудет...»
Затем - огромный, более полувека, перерыв: примечательных стихов о Пушкине не появляется; главные события «пушкинианы» - в прозе, публицистике (статьи Белинского, Герцена, речь Достоевского; Аполлон Григорьев восклицает: «Пушкин - это наше всё !»). Вероятно, стихи о первом поэте, к первому поэту могли явиться либо в непосредственной близости к чёрному дню, либо уже на известной исторической дистанции... До 1870-1880-х гг. Пушкин мог бы прожить: в ту пору ещё здравствовали некоторые его друзья. Oпeкушинский памятник в Москве (1880) будто отмерил некий предел, за которым вместо горьких слов: Пушкину могло бы быть и пятьдесят, шестьдесят, восемьдесят, - говорят: «Пушкину сто лет, сто пятьдесят, сто семьдесят пять». В том самом году, когда бронзовый Пушкин поднялся у Тверской улицы в Москве, в то самое лето родился Александр Блок. Всего несколькими годами позже - Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Маяковский, Багрицкий, Есенин, Антокольский... Одно поэтическое поколение, встретившее революцию неполных тридцати или сорока лет... И вот траурное или робкое молчание поэтов о Пушкине прекращается: «Не твоя ли, Пушкин, радость ?», «Смуглый отрок...», «Весёлое имя Пушкин...». Проходят годы. Подрастают поэты 1920-1930-х гг. рождения, дети и даже внуки тому, блоковскому поколению: «И Пушкин вдруг подумал...», «На фоне Пушкина...». Поэты очень разные, друг с другом далеко не во всем согласные, иные - дружившие, другие - не знавшиеся, одних уж нет, другие ещё молоды... Но вот находится артист, интеллигентный ценитель русского поэтического слова, который приглашает тринадцать мастеров сойтись, сесть рядом и поговорить о Пушкине... Не слишком ли дерзко, рискованно: после блоковского тихого прощания - взвихриться по-есенински, от ахматовской музыкальности - к нарочитой разговорности Самойлова, ироничности Окуджавы ? А уж сюжеты, «обстоятельства места, времени, действия» как разнообразны ! Багрицкий «с Пушкиным под Перекопом»; Мандельштам - «над желтизной правительственных зданий» предреволюционного Петербурга; Ахмадулина, Смеляков - здесь, с нами, в конце XX века, но с ним в первой трети XIX века... Артист Михаил Козаков ставит смелый эксперимент и делает открытие. Не раз говорилось о трех типах «взаимоотношений» читателя с Пушкиным, да и вообще с любимым великим художником. Во-первых, когда никто (скажем, ученик начальной школы) знает о поэте то же самое, что и десятки, его однокашников. Скажем, задано выучить «Буря мглою...», и всё выучили, и нечем друг друга удивить: возник Пушкин «коллективный», но ещё нет Пушкина своего. Вторая стадия, вероятно, необходимая для каждого культурного человека и достаточная большинству читателей и ценителей - мой Пушкин; любимые строфы, задушевные мысли... Наконец, третья стадия, счастливый удел немногих мастеров - работа «вместе с Пушкиным»; своеобразное сотворчество - с ним (и конечно с другими любимыми поэтами); работа может быть научной, поэтической, музыкальной, живописной, артистической, но успех её выражается всегда в каком-то пушкинском открытии, автор же с этой минуты - пушкинист, а самом широком и, думаю, самом верном значении этого слова.
 |
 |
 |
 |
|
 |
   |
|
|
|
 |
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
